Не каждый человек с ружьём – охотник

«Станция Одиннадцать» (2014), Эмили Сент-Джон Мандел

…По поверхности Земли, словно ударная волна ядерного взрыва, прокатился грипп, а затем и ужас от последовавшего краха. В первые страшные годы все перебирались с места на место в безуспешных поисках хотя бы частички былой жизни и оседали где попало, для безопасности сбиваясь в группки в придорожных кафе, бывших ресторанах и мотелях.

Нет электричества. Нет интернета. Нет сотовой связи. Нет лекарств, бензина, коммунальных удобств, магазинов, привычных ТВ-шоу, да_боже_мой – людей нет. Ну, так получилось. Каждый девятый житель Земли скончался от неизвестного доселе вируса грузинского гриппа (не спрашивайте, почему грузинского – так захотел автор, но нет – к ковиду это все отношения не имеет, потому что все это было придумано автором в 2014 году, то есть задолго «до»). Вот этот мир, в котором, на первый взгляд, главным является слово «нет» — это мир романа «Станция Одиннадцать», в котором описывается жизнь постапокалипсиса – через 20 лет после того, как этот чертов (зачеркнуто) грузинский грипп убил первого пациента.

…На магистрали на многие мили тянулась вечная пробка. Между машинами прорастали деревца. В тысячах лобовых стекол отражалось небо. За рулём ближайшего автомобиля сидел скелет.

В романе все начинается со смерти голливудской звезды Артура Линдера, который чуть ли не единственный из героев, кто скончался не от гриппа, а от сердечного приступа еще до того как — прямо на сцене во время представления, но его смерть, впрочем, как и жизнь, удивительным образом поспособствовала переплетению судеб различных людей, между которыми вроде бы не могло быть ничего общего, но они оказались связанными одной цепью событий, воспоминаний и различных предметов, среди которых — комикс под названием «Станция Одиннадцать» о докторе Одиннадцать, спасающем человечество от нашествия инопланетян (люди «живут в подводных противорадиационных убежищах и цепляются за надежду, что их мир еще можно вернуть»), который придумала первая жена Артура, а потом он попал в руки девочки Кирстен, на глазах которой Артур умер, и вот спустя 20 лет после гибели человечества этот комикс сыграет роковую роль в жизни самой Кирстен и еще кое-кого, кто пожелает Кирстен убить.

В общем, в мире хаос, который каждый из выживших спустя 20 лет пытается усмирить по мере сил и возможностей.

…Ночью восемьдесят пятого дня обитателей аэропорта разбудили крики женщины. Люди связали насильника и на рассвете отвели в лес под дулом пистолета со словами, что, если он вернется, его застрелят.
— Я же умру здесь один, — произнес он, всхлипывая.
Никто не спорил. Но что им еще оставалось делать?

Одни организовывают музей цивилизации в здании бывшего аэропорта, где экспонатами выступают уже многим не знакомые вещи — банковские карты, мобильные телефоны, ноуты, другие сбиваются в мародерские стаи, третьи попадают под влияние не совсем здорового человека, который объявил себя пророком и манипулирует людьми в своих интересах, а четвертые, как Кирстен с друзьями, путешествуют в составе труппы бродячих артистов и музыкантов под названием «Дорожная симфония», чтобы напомнить оставшимся, что жизнь продолжается, что искусство не убито, что должен в конце концов кто-то хранить доброе и вечное. Но, с другой стороны, такие игры с памятью чреваты, потому как «чем больше ты помнишь, тем больше ты утратил».

… он давно понимал, что мир никогда не станет прежним, и все же это осознание заставило посмотреть на собственные воспоминания иначе. Последний раз, когда я ел мороженое в залитом солнцем парке. Когда танцевал в клубе. Когда видел, как едет автобус. Когда садился в самолет, не переоборудованный под жилище, самолет, который взлетал в небо. Последний раз, когда я ел апельсин.

 

В общем, в постапокалиптическом мире хаос, и такой же хаос в рядах героев — бывшие жены, нынешние друзья, случайные встречи, непоправимые совпадения, и в повествовании тоже примерно так же — две недели до катастрофы, месяц после, 10 лет до, 15 лет после, 7 дней до, день после. И в этих пунктирах времени каждый из героев застревает на своем отрезке — либо на время, либо навсегда.

…За все это время Дживан ни на миг не мог забыть о тишине, царящей в спальне Фрэнка. Он дважды убедился, что брат не дышит. Проверять второй раз было бессмысленно, однако Дживан переживал, что Фрэнк вдруг проснется — в одиночестве. Дживану до головокружения хотелось сдаться, ему казалось, что он стоит на краю утеса и вот-вот рухнет вниз. Впрочем, кому сейчас хорошо?

На самом деле это книга не об эпидемии, не о борьбе за выживание, не о выборе между хорошим и плохим. Она о людях, которые оказались в невыбираемых обстоятельствах, о том, что мир хрупок, человек смертен, вырастить в себе монстра довольно легко и просто, и если у тебя в руках ружье, то нет выбора — стрелять или не стрелять. Твой выбор — нападать или защищаться.

Впрочем, любые 20 лет, даже вот такие — после апокалипсиса — когда-нибудь заканчиваются. Закончатся и эти. Для каждого по-своему. Но надежда есть.