Роман о том, какую цену иногда приходится платить за любовь и свободу
Однажды в предсонной межреальности вдруг родился вопрос: «А какой город был столицей ФРГ до объединения Германии?» Про связку ГДР – Берлин мозг помнил. А про столицу ФРГ неуверенно шептал «Бонн», но очень неуверенно. Пришлось гуглить. Да, действительно Бонн. Как быстро всё забывается, хотя еще совсем недавно на карте было две Германии. И два Вьетнама. И одна Корея.
Эта история началась в те времена, когда существовала Германия Западная и Восточная. И Берлин был Западный и Восточный. Каспар, герой романа «Внучка», жил в Западном, но периодически бывал «по ту сторону стены». И однажды он там познакомился с девушкой Биргит. И влюбился. И понял, что без нее он жить не хочет и не может. Но между ними была социалистическо-капиталистическая граница. До разрушения берлинской стены было еще очень далеко, поэтому всё, что на тот момент могла предложить им жизнь – это побег из одного мира в другой. Решили бежать в западный, в котором Каспар и Биргит прожили вместе жизнь, иногда даже счастливо, пока она уже в наши дни не умерла (погибла?) при сомнительных обстоятельствах. И после этой смерти вдруг обнаруживается, что где-то там, на востоке, у Биргит осталась дочь, о которой он, Каспар, был ни сном ни духом. И что этот ребенок был брошен как раз перед побегом. И что Биргит в последние годы жизни была одержима идеей свою девочку разыскать.
Как вы уже понимаете из названия, эту миссию взвалил на себя Каспар. И он ее выполнил, но с нюансами – вместо дочки он обрел внучку Зигрун, которая была лично ему по большому счету никем, просто девочка, просто дочка дочки его покойной жены.
Восточный Берлин 60-х, из которого бежала Биргит. «— Вы жалеете о том, что ГДР больше нет? – опять не удержался Каспар. — Жалею? Что толку жалеть? Мы проиграли, вот и все. А чтó мы проиграли – один раунд или всю битву, или борьба еще продолжается, – я не знаю…» (Цитата из романа)
А вот дальше всё пошло не так, как могло. Не так идиллически. Не так радужно. Я не буду вдаваться в детали, дабы не спойлерить, но факт такой: Каспар оказался дедушкой юной нацистки, в чей комнате висели фотографии Рудольфа Гессе и Ирмы Грезе. «Они мои любимые герои», — с гордостью говорила девочка.
«…В семнадцать лет она [Ирма Грезе] хотела стать медицинской сестрой, в девятнадцать стала надзирательницей в Равенсбрюке, потом некоторое время работала в Освенциме, где под ее контролем было более тридцати тысяч женщин, и в конце концов командовала «маршем смерти» в Берген-Бельзен. Отличалась необыкновенной жестокостью, била, истязала, травила людей собаками, ее считали самой страшной надзирательницей и называли «освенцимской гиеной»…»
Зигрун, по мнению своих родителей, росла умной и правильной девочкой, настоящей юной гражданкой той Германии, «которую они потеряли». Она знала, что понаехавшие в Германию африканцы и мусульмане — лишние люди, потому что мешают истинным немцам строить страну своей мечты. Она была уверена, что все написанное про Гитлера и его соратников — враньё, происки внешних врагов, которые только спят и видят, как очернить её кумиров. И вообще «Гитлер не хотел войны, он хотел мира. И немцы не убивали евреев».
И Каспар захотел причинить добро — наставить на путь истинный эту заблудшую душу. И ему в семье Зигрун оказались совсем не рады.
Берлинская стена. «…Ему нужно было перенести через границу документы, за которые в случае неудачи им с Биргит обоим грозила тюрьма. А Биргит к тому же предстояло жить с этим страхом, пока она не пересечет Чехословакию и не окажется в Австрии. Опасность перестала быть теоретической. Она стала реальной…» (Цитата из романа)
Это был облегчённый вариант того, что позже испытали восточные немцы после объединения Германии. Сначала их радостно приветствовали как желанных гостей, с искренним интересом расспрашивали о том, как им жилось в ГДР, о том, какие там были порядки. Но их расспрашивали так, как расспрашивают человека, вернувшегося из далекого путешествия. Когда выяснилось, что они не просто совершили путешествие и вернулись домой, а вернулись из совершенно другого мира – мира, который их кое в чем не устраивал, но все же был их миром, который они сами строили и благоустраивали, с которым их многое связывало и связывает, – интерес мгновенно иссяк.
Это история о противостоянии Запада и Востока, об обманутых надеждах, сломанных иллюзиях и удивительной жизнеспособности идей, которые призваны убивать. Это сотни страниц вопросов, на которые нет однозначных ответов, потому что у каждого героя своя правда — для кого-то чудовищная, сломанная, несправедливая, но всё же своя. И в этом противостоянии маленькая Зигрун не собиралась сдаваться.
«…Она была весела и приветлива, как во время приготовления ужина, но он чувствовал в ней какую-то решимость, словно она начала с ним некую борьбу, в которой твердо намерена была побеждать, чем бы они ни занимались и в чем бы ни состязались. Может, это была просто борьба молодости и старости? Женщины и мужчины? А может, политическая борьба?..»
И вот уже папа Зигрун, убежденный нацист, не очень дружелюбно и не слишком терпеливо, но все-таки объясняет старику Каспару:
«— Почему я осталась со скинами? Чтобы крушить, ломать то, что сломало меня. Панки под конец тоже скурвились и стали подпевалами этих скотов. Потом изо всех щелей полезли вьетнамцы, беженцев голожопых развелось – как собак нерезаных! Потом вы нас завалили арабами. Тут либо они, либо мы. Если хочешь от кого-то избавиться, лучший способ – нагнать на него страху…» (Цитата из романа)
«…- Дело не в нас. Зигрун принадлежит Германии, и я не позволю, чтобы ты отнял ее у Германии.
— Почему ей нельзя просто открывать для себя мир – твой, мой и еще многих других людей? И искать свое место в этом мире? Почему…
— Потому что этот мир болен…»
Почему же эти стойкие в своих убеждениях люди открыли дверь идеологическому чужаку? Была причина — банальная, примитивная, но Каспар нашёл, на каких низменных чувствах сыграть, чтобы выиграть общение с Зигрун
Многие мотивы этой истории покажутся очень знакомыми — вот эта тоска по стране, которой больше нет, мечта о счастье, которое в трёх шагах, чувство вины за прошлое, которое никого не спросило, прежде чем попрощаться и испариться вместе с надеждами на будущее. Вот этот вечный вопрос — нужно ли избегать соблазна наносить пользу, если представления о пользе у разных людей разное до тошноты? Мозги промываются на раз. История переписывается точно так же. Прошлое ничему не учит. И посреди этого хаоса — обычный старик, который пытается понять, что значит поступать правильно? А рядом с ним — обычная девочка, выросшая в националистическом поселении, чей стройный и крепкий мир какой-то чужой старик посмел пошатнуть.
Переосмысление — один из мотивов творчества Бернхарда Шлинка. Наверняка помните его «Чтеца» — если не читали, то знаете историю по фильму с Кейт Уинслет в главной роли. Вот и «Внучка» тоже про это.
*** О событиях немецкой истории, их переосмыслении, об ответственности личной и коллективной также рассказывает книга Бена Элтона «Два брата»
