«Он как будто немного святой. Но полный мудак»

Людмила Улицкая, «Искренне ваш Шурик» (2003 г.)

 

 

«Милый, милый…», — говорила, утирая скупую слезу, Фрекен Бок, когда провожала улетающего Карлсона в неизвестность. Вот и про Шурика можно точно так же — милый, милый… И точно так же найдется немало женщин, в том числе и в возрасте, которые будут утирать слезы, если — не дай Бог — Шурик вздумает от них улететь. Но он не вздумает. Так что будьте спокойны, дорогие дамы. Вас в жизни нашего героя было с избытком, только жизнь его от этого не стала счастливей ни на грамм.

 

 

Шурик — это такой типичный московский интеллигент, который вырос в типичной московской интеллигентной семье — однополой, но нет, вы не о том подумали — просто у Шурика были только бабушка и мама. И вот эти две женщины поставили перед собой цель — «вырастить настоящего сильного мужчину». В итоге из мальчика Шурика получился еще один мальчик Шурик, только на 30 лет старше, для которого мама — это святое, и бабушка — это святое. И обе они — в белых пальто, такие правильные, такие нравственные, такие высоко духовные. А он им под стать — образованный, умный, заботливый, добрый, любящий сын и внук. Но судьба его — пример того, что бывает с человеком, если он живет жизнь не по размеру — слишком маленькую для самого себя и слишком большую для всех окружающих его особ женского пола.

 

 

А всё почему? А всё потому, что он чересчур молодец. Даже если это не так, он должен, он просто обязан быть чересчур молодцом, потом что это его жизненная миссия — быть хорошим мальчиком. Всегда. При любых обстоятельствах.

 

«…с ранних лет он был приучен в мысли, что он, Шурик, очень хороший мальчик, совершает хорошие поступки и не совершает дурных, но уж если дурной поступок вдруг случится с ним, то следует его немедленно осознать, попросить прощения и снова стать хорошим мальчиком…»

 

 

Этот крест нести нелегко, и потому Шурик постоянно во что-то и в кого-то вляпывается: не тот вуз, не те женщины, не та работа. И даже отношение ко всему происходящему у него какое-то «не то». Его девиз — терпеть и жалеть. И он жалеет. Изо всех своих шуриковских сил жалеет всех встреченных им женщин. Жертвует им себя, свое тело, свое время.

 

«…И еще он понял, что она в смятении и просит у него помощи. Она была так красива, и женственна, и взросла, и умна. И хочет от него так немного… Да ради Бога! О чем тут говорить? «Господи, как всех женщин жалко, – мелькнуло у Шурика. – Всех…»»

 

А ведь Шурик ни разу не герой-любовник. Он в принципе не способен быть героем. Он просто — не способен. Не умеющий сказать «нет», не имеющий привычки к сопротивлению чему бы то ни было, он сделал из своей жизни пародию на жизнь. Его и жалко, и стыдно за него, и бесит он неимоверно. Впрочем, герои в этом романе бесят примерно все. Любить не способны, не умеют, не хотят, душевных сил у них на это не хватает, хотя каждый внутри убежден, что уж он-то и есть единственный носитель добра, тепла, чистоты и благородства.

Но всё же насколько они все хороши — выпуклые и вкусные образы. И слог Улицкой легкий и гладкий. Проживаешь вместе с ними все их неуклюжие попытки стать счастливыми.

«Искренне ваш Шурик» — это увлекательная инструкция по убийству мужчины в мужчине и его последствиях. Шурик барахтается в жизненной суете, и вроде бы вот они — берега, выходи, обустраивайся, живи, черт возьми, сам, будь счастлив, но нет, очередные губы-руки-бедра заставляют нашего героя снимать штаны с глубочайшим чувством вины, ибо у него «жалость и мужское желание прописаны в одном и том же месте».

«…Но была скучная уверенность, что возникнут еще какие-то люди, которые будут от него зависеть, и никогда у него не заведется своя собственная жизнь, как у Женьки, как у Гии. Да и что такое «собственная жизнь»? Чего-то хотеть, достигать… Сам же он ровным счетом ничего не достиг. А хотел чего-нибудь? Нет, и не хотел! – ответил сам себе Шурик на строгий вопрос…»

Вот и все. Путь от хорошего мальчика до «святого мудака» был пройден с усердием и смирением. Молодец, Шурик. Хороший мальчик.

 

«…я чувствую себя поездом, который прицепили к чужому паровозу и он летит со страшной скоростью, но не знает сам, куда..»