Все несчастливые семьи несчастливы одинаково, или Толстой, ты был прав

Том Перротта, «Маленькие дети» (2004)

Том Перротта любит людей. Он каждому своему герою дает возможность быть самим собой. И читателю дает возможность разглядеть в них людей — самых обычных, не всегда привлекательных и потому очень понятных.

Это очень честный роман, и потому от него многие отворачиваются. И это объяснимо. Какой женщине понравится, если она будет знать, что ее муж тайно переписывается с незнакомкой-нимфоманкой, которая присылает ему по почте свои ношеные трусики? Какому мужчине будет приятно, если он поймет, что уже давно опостылел своей жене, из-за чего она проводит время в компании молодого, красивого, мускулистого? Впрочем, даже эти — опостылевшие, неверные, обманывающие и обманутые — у Перротты достойны сочувствия и понимания.

Жизнь обитателей пригорода большого города уныла и однообразна. «У них же дети!» Но они сами как дети, которые никак не могут понять, что жизнь не пишется на черновик.

 

 

«…Выяснилось, что, когда дата разрыва брачных уз уже известна, супруги становятся гораздо добрее друг к другу, а прощать недостатки намного легче, если точно знаешь, что тебе не придется мириться с ними до конца своих дней…»

Эти люди создавали семьи в приступе отчаяния и в порыве бессилия, и они даже были счастливы какое-то время, но слишком много нужно приложить сил, чтобы сохранить это счастье вопреки своим внутренним демонам. Стоит только немного расслабиться — и все, ты уже в чужой постели и сам себе противен в этой жалкой попытке спастись от одиночества. И вот наступает тот самый неловкий момент, когда твои дети смотря на тебя с выражением презрительной снисходительности, а до тебя самого вдруг доходит такая простая истина: семья — это не бюро по исполнению чужих желаний, семья — это когда должны исполняться твои желания.

 

«…Что-то случилось с ним за два последних года, которые он просидел дома с Эроном, полностью погрузившись в ритм жизни малыша. Простые задачи, маленькие радости. Однообразие, которое вызывает не скуку, а ощущение покоя и порядка. Если живешь во всем этом слишком долго, взрослый мир куда-то отодвигается…»

Только тебя никто не спрашивает. Тебя ставят перед фактом: секс по расписанию, дом по объявлению, продукты по списку, и только дети хоть как-то примиряют себя с этой болотной жизнью.

«…Наверное, так и живут счастливые люди, подумал он. Препятствия сами падают перед ними еще до того, как они собрались с силами, чтобы их опрокинуть…»

Да, ты хороший человек, но оказывается, что этого для счастья недостаточно. И твоя жена или твой супруг — хорошие люди, но этого тоже недостаточно ни для чего. А тут еще рядом поселяется сексуальный маньяк. ну, как маньяк — человек был обвинен в действиях сексуального характера (он эксгибиционист), его даже подозревали в убийстве одной девочки (она пропала бесследно, тело не нашли, обвинение потом сняли, но осадок! осадок-то остался), в общем, вот он — свежевыпущенный из тюрьмы и плохо контролирующий свои инстинкты товарищ, который живет по соседству со своей мамой — идеальная жертва для публичной травли, которая, — и это безусловно! — объясняется лучшими порывами родителей защитить детей. Но травля это оборачивается и против пожилой женщины, которая переживает, что ее сын, ее мальчик, ее Ронни, в глазах окружающих — чудовище, а в ее собственных — просто не такой, как все. И даже этому Ронни Том Перротта сочувствует. По крайне мере, складывается такое впечатление. А потом… А потом будет все сложно.

 

«…Ронни вошел в дом и развернул записку. Буквы были большими и неровными, но все-таки он сразу узнал почерк. Его глаза налились слезами, когда он прочел эту последнюю мольбу матери к своему заблудшему сыну. «Пожалуйста, — просила его Мэй, — пожалуйста, будь хорошим мальчиком».
«Прости, мама, я не смогу…»

У этой истории не может быть хорошего финала. И плохого финала тоже быть не может. Дело в том, что людям всегда нужно то, чего у них нет. Им всегда нужна жизнь, которая происходит не с ними, даже если все, что происходит с ними — очень хорошо. Но нет, им нужно вот то, недосягаемое, чужое, даже если оно гораздо хуже желаемого. Как малые дети, право слово.

P.S. «Как малые дети» — так называется фильм, который был снят по этому роману. Тоже очень непростой и честный и потому не всем приятный.

P.P.S Том Перротта умеет и про фантастику — тоже очень пронзительную, после прочтения которой хочешь изменить мир, но лишь сжимаешь кулаки от бессилия.