О войне в Израиле и распаде семьи

Джонатан Фоер, «Вот я» (2016 год)

 

 

«Отпустить не преступление. Преступление — хотеть отпустить»

 

«…Эта история всегда кончается одинаково. Или ты страна, которая никого не бомбит, или страна, оставляющая за собой такую возможность. А если оставляешь возможность, то бомбить будешь…»

Большая война на Ближнем Востоке. Израиль объявляет мобилизацию. Премьер-министр страны, выступая в сми, призвал евреев всего мира сплотиться ради будущего.

Нет, это не международные новости октября 2023 года. Это обстоятельства романа Джонатана Фоера «Вот я», который был написан в 2016 году. Просто смоделированное на бумаге материализовалось в реальной жизни.

Впрочем, роман Фоера не о политике. Он о распадающейся еврейской семье. Распаду поспособствовала банальная интрижка. Но, как это и бывает у писателя, частное он рассматривает через призму глобального, как, к примеру, в книге «Жутко громко и запредельно близко», где основным фоном семейной истории стали события 11 сентября 2003 года.

И вот снова Америка. Пригород Вашингтона. Наши дни. Обычная еврейская семья — муж, жена, трое сыновей. Внешне всё благополучно, но трещины уже пошли по каждому. Взрослые несчастны друг с другом, но признать это — стыдно и больно. Сыну-подростку предстоит пройти обряд бар-мицвы — так называется инициация мальчиков у евреев, но мальчик слишком далек от всех этих религиозных штучек, как и его родители. Но кто сказал, что быть евреем — это исключительно про национальность? Быть евреем — это и про традиции, и кто знает — что важнее, ибо традиции очень крепко склеивают людей, разбросанных по всему миру. И вот случается беда на их исторической родине — сначала мощнейшее землетрясение, потом полномасштабные боевые действия, мир летит ко всем чертям, туда же, куда летит и семья, где все друг друга любят, но одиночество убивает не менее результативно, чем оружие.

Текст Фоера вязкий. В нем тысячи слов-описаний и бесконечные вереницы предложений-перечислений. В нем путаные диалоги и многоголосные мысли. Он не пытается заискивать перед читателем образностью. «Вот я, — как будто говорит эта история, — такая, какая есть, как сама жизнь. Да, возможно, я могла бы быть другой, с меньшим количеством бытовых мелочей, с более приглядными поступками моих героев, но тогда это была бы уже другая история.»

А эта история — о медленном умирании привычной жизни одной семьи, где ты еще вроде бы готовишь детям завтрак, кормишь собаку, ездишь на работу, сопровождаешь сына на конференцию, хоронишь близких, готовишься к встрече со школьным директором, но запретные сообщения в телефоне уже прочитаны, за тысячи километров от твоего дома уже рвануло, прикосновения уже не спасают, и ты уже решил, что всё — хватит, только еще не признался в этом самому себе.

«…Она шагнула к нему, с открытыми глазами, и спросила:

— Все станет плохо?

— Нет.

Она сделала еще полшага к нему и сказала:

— Обещаешь?

— Нет.

Расстояния между ними не осталось. Она спросила:

— А что обещаешь?

Он пообещал:

— Все станет по-другому…»

 

И всё, что ты можешь — это погладить в последний раз больную собаку, записаться на войну, попрощаться с детьми и на войну не пойти.

Наверное, в жизни каждого однажды наступает момент, когда ты больше не можешь не видеть и не замечать того, что раньше не виделось и не замечалось само по себе, потому что было неважно, потому что это были неважные мелочи. Но однажды общее окончательно вытеснило личное, мелочи выросли и раздавили и тебя, и того, кто рядом. Наверное, так и умирает брак. А смерть починить нельзя.

 

 

 

 

«…Не ищите и не ждите чудес. Их нет. Их больше не будет. И нет лекарства от той боли, что всех больней. Есть только одно лечение: верить в боль другого и быть рядом, когда ему больно…»

«…Почему Блохам так трудно говорить друг с другом, пока они живы? Почему нельзя, полежав в гробу, выслушать все невысказываемые чувства близких, а потом вернуться в мир живых с тем, что узнал? Все слова говорились тем, кто не мог на них ответить…»

«…Прожить не ту жизнь куда хуже, чем умереть не той смертью…»

Сказать другому «вот я» так же сложно, как другому принять того, кто так говорит. У людей слишком много претензий друг к другу. И к окружающему миру. И к себе.

 

Роман Фоера — это история самокопаний и внутренней борьбы самых разных людей — ребенка, мужчины, женщины, глубокого старика. И в этой борьбе победит тот, кто перестанет бороться.

Название романа «Вот я» — это отсылка к библейской притче.

И на ней строится глубинная история еврейского народа с его традициями, философией, смыслом жизни и юмором.

 

«… «В двух вещах нуждается каждый человек. Первое — знать, что ты что-то привносишь в мир. Вы согласны?» Я сказал, что согласен. «Второе, — продолжил он, — туалетная бумага»…»

«…Дети хоронят родителей, потому что мертвых нельзя не хоронить. Родителям не обязательно приводить детей в этот мир, но детям приходится провожать родителей из него…»

«…Голда Меир, вспоминал Ирв, сказала Анвару Садату: «Мы можем простить вам, что вы убиваете наших детей, но никогда не простим, что вы заставляете нас убивать ваших»…»

Сложная история на сложную тему , написанная сложным языком. А еще это честная история с грифом 18+.